В данном разделе представлены все известные фотографии, портреты и гравюры Достоевского Ф.М.
Знакомство с иконографией Ф.М. Достоевского рекомендуем начать с книги «Федор Михайлович Достоевский в портретах, иллюстрациях, документах». Под ред. д-ра филолог. наук В.С. Нечаевой. М.: Просвещение, 1972. – 447 с.
Портрет Достоевского кисти Перова
Детально следует рассмотреть самый популярный портрет писателя – кисти В.Г. Перова. В мае 1872 года В.Г. Перов специально ездил в Петербург, чтобы по заданию Третьякова написать портрет Ф.М. Достоевского. Видимо, почувствовав интуитивно родственность взглядов писателя и художника, П.М. Третьяков и предложил не кому-нибудь, а именно Перову написать портрет Достоевского для своей коллекции. Известно, что коллекционер относился к Достоевскому с особенной любовью.
Сеансы были немногочисленны и непродолжительны, но Перов был вдохновлен вставшей перед ним задачей. Писатель был близок художнику не только схожестью идей, которые они исповедовали в своем искусстве, но и общностью религиозных убеждений – богоискания не на путях просвещенного разума, а в собственном сердце. Русский историк искусства Н.П. Собко сообщает, что Перов больше всего ценил роман «Преступление и наказание».
Но, несмотря на внутреннюю близость художника и писателя, задача, стоявшая перед Перовым, была необычайно сложная. Определялась она не только масштабом самой личности Достоевского, но и высокой требовательностью, предъявляемой писателем вообще к искусству портретиста. «В редкие только мгновения, – писал Достоевский, – человеческое лицо выражает главную черту свою, свою самую характерную мысль. Художник изучает и угадывает эту главную мысль лица, хотя бы в тот момент, в который он списывал, и не было ее вовсе на лице».
Иными словами, для Достоевского ценность портрета заключалась не во внешней схожести и не в отображении только характера портретируемого или даже его психологии, а в выражении максимальной концентрации его духовного мира, который писатель считал «высшей половиной существа человеческого».
Воспоминания жены Достоевского Сниткиной А.Г.
Из воспоминаний жены Ф.М. Достоевского А.Г. Сниткиной. «В эту же зиму П.М. Третьяков, владелец знаменитой Московской картинной галереи, просил у мужа дать возможность нарисовать для галереи его портрет. С этой целью приехал из Москвы знаменитый художник В.Г.Перов.
Прежде чем начать работу, Перов навещал нас каждый день в течение недели; заставал Федора Михайловича в самых различных настроениях, беседовал, вызывал на споры и сумел подметить самое характерное выражение в лице мужа, именно то, которое Федор Михайлович имел, когда был погружен в свои художественные мысли. Можно бы сказать, что Перов уловил на портрете «минуту творчества Достоевского».
Такое выражение я много раз примечала в лице Федора Михайловича, когда, бывало, войдешь к нему, заметишь, что он как бы «в себя смотрит», и уйдешь, ничего не сказав. (А.Г. Достоевская. Воспоминания. – М.: Художественная литература, 1971).
Образ Достоевского в портрете Перова
Созданный Перовым портрет писателя был настолько убедительным, что для будущих поколений образ Достоевского как бы слился с его полотном. Вместе с тем эта работа стала историческим памятником определенной эпохи, переломной и трудной, когда мыслящий человек искал решения основных социальных вопросов. Ф.М. Достоевскому в год написания портрета шел 51-й год. В это время он работал над одним из самых противоречивых своих произведений – романом-памфлетом «Бесы».
Портрет Ф.М. Достоевского – пожалуй, одна из самых знаменитых работ В.Г. Перова. В нем художник отобразил истинный характер знаменитого писателя. Фигура портретируемого написана на темном фоне. Отсутствие особого разнообразия цветовой гаммы говорит о том, что художник основное внимание сосредоточил на отображении внутреннего мира русского гения. В.Г. Перов просто и точно выразил психологическое состояние, которое передает словесная формула “уйти в себя”.
Фигура, как бы сжатая в темном пространстве холста, изображена чуть сверху и сбоку. Поворот головы, сомкнутые черты лица, взгляд, устремленный в невидимую точку за пределами картины, создают ощущение глубокой сосредоточенности, “страдания” мысли, которые скрываются за внешним аскетизмом. Руки писателя нервно сцеплены на колене – замечательно найденный и, как известно, характерный для Достоевского жест, замыкая композицию, служит знаком внутреннего напряжения.
Минута творчества Достоевского
Судя по приведенному выше отзыву А. Достоевской, Перов уловил на портрете «минуту творчества Достоевского»»… Отсюда этот предельно сдержанный колорит картины, ее строгая, компактная композиция, освобожденная от какого бы то ни было антуража. Даже кресло Достоевского, прописанное силуэтно, в приглушенных тонах, едва просматривается в темной живописи фона. Ничего отвлекающего, «рассказывающего». Напротив, отталкиваясь от самой модели, художник привносит в портрет созерцательный настрой, располагающий к размышлению, то есть к соработе зрителя. Потому и сама посадка фигуры, с ее угловатым абрисом, цепко схваченными руками на коленях, решена как замкнутая, сосредоточенная в себе композиция.
Расстегнутый сюртук – не очень новый, местами потертый, довольно грубого, недорогого сукна – чуть приоткрыл белую манишку, скрывающую впалую грудь «хворого, хилого человека, замученного и болезнями, и напряженной работой», – как писал о Достоевском один из его современников. Но для Перова «болезнь и напряженная работа» – всего лишь жизненные обстоятельства, в которых изо дня в день живет и творит Достоевский-писатель.
Художника же в данном случае интересует совсем другое – Достоевский-мыслитель. И потому взгляд, не задерживаясь на торсе, ритмами вертикалей восходит к лицу. Плоское, с широкими скулами, болезненно-бледное лицо Достоевского само по себе мало привлекательное, и тем не менее оно, можно сказать, магнетически притягивает к себе зрителя. Но, попав в это магнетическое поле, ловишь себя на том, что не рассматриваешь сам портрет: как он нарисован, как прописан, поскольку пластика лица, лишенная активной лепки, при отсутствии резких светотеневых перепадов, лишена и особой энергичности, равно как и мягкая, тонкая фактура письма, которая лишь деликатно выявляет, но не подчеркивает телесность кожного покрова.
При всем том сама по себе живописная ткань лица, будучи соткана из динамичного света, необычайно подвижна. То разбеливая цвет, то просвечивая сквозь него, то намечая легким касанием форму, то золотым сиянием осветив высокий, крутой лоб, свет тем самым оказывается главным творцом и цветописи лица, и его моделировки. Подвижный, излучаемый в разной степени интенсивности, именно свет лишает здесь пластику монотонности, а выражение лица – застылости, вызывая то незаметное, неуловимое движение, в котором пульсирует тайно скрытая мысль Достоевского. Она-то и манит, а точнее, втягивает в себя, в свои бездонные глубины…
Драматический момент Достоевского
Перов сумел поймать и отобразить на холсте тот драматический момент, когда духовным очам Достоевского открылась какая-то страшная истина с ее трагической неизбежностью и душа содрогнулась от великой скорби и безысходности. Но при всем том во взгляде перовского героя нет даже намека на призыв к борьбе.
И в этом также очень точное попадание в образ человека, никогда не соблазнявшегося «тайнозрением зла», но распинавшегося «за то, что придет или, по крайней мере, должно прийти», страдавшего и веровавшего «от любви, не от страха». Отсюда это осознание им крестного пути для человека, страны и народа. Отсюда же и этот призыв его: «терпи, смиряйся и молчи». Словом, все то, что Федор Михайлович называл «страдальческим сознанием» русского народа. И именно оно, это «страдальческое сознание» самого Достоевского, и пронизывает собою его живописный образ как «главная идея его лица».
Портрет Достоевского и современниками был достаточно оценен и считался лучшим из портретов Перова. Известен отзыв о нем Крамского: „Характер, сила выражения, огромный рельеф решительность теней и некоторая как бы резкость и энергия контуров, всегда присущие его картинам, в этом портрете смягчены удивительным колоритом и гармонией тонов“. Отзыв Крамского тем более интересен, что к творчеству Перова в целом он относился критически». (Из книги: Лясковская О.Л. В.Г. Перов. Особенности творческого пути художника. – М.: Искусство, 1979. – С. 108).
Портрет Ф.М. Достоевского кисти К.А. Трутовского
Первое прижизненное изображение молодого Ф.М. Достоевского эпохи его литературного дебюта – графический портрет, созданный его товарищем по Петербургскому Инженерному училищу Константином Александровичем Трутовским, который в то время уже обучался в Императорской Академии Художеств.
В своих воспоминаниях К.А. Трутовский пишет: «В то время Федор Михайлович был очень худощав; цвет лица был у него какой-то бледный, серый, волосы светлые и редкие, глаза впалые, но взгляд проницательный и глубокий. Всегда сосредоточенный в себе, он в свободное время постоянно задумчиво ходил взад и вперед где-нибудь в стороне, не видя и не слыша, что происходило вокруг него. Добр и мягок он был всегда, но мало с кем сходился из товарищей…»
Будучи по своему художественному профилю иллюстратором, Трутовский не стремился в портрете передать всю глубину внутреннего мира писателя – он, прежде всего, воссоздавал внешний облик Достоевского. Многое в этой работе идет от духа времени, существовавших в то время штампов и академической выучки. По моде (как у светского эстета) завязан шейный платок, в глазах – покой и доверчивость, как будто бы писатель пытается с надеждой заглянуть в свое будущее. На лице портретируемого нет еще горечи испытаний и страдания – это обычный молодой человек, у которого все впереди.
Портрет Ф.М. Достоевского, художник Дмитриев-Кавказский
О втором прижизненном портрете Достоевского, созданном В.Г. Перовым, речь шла выше, а третий принадлежит известному граверу, рисовальщику, офортисту (Офорт – разновидность гравюры на металле) Льву Евграфовичу Дмитриеву-Кавказскому. Закончив Академию Художеств, Дмитриев-Кавказский выполнял репродукционные офорты с картин Репина, Рубенса, Рембрандта и вскоре был удостоен звания академика гравюры.
В конце 1880 года Л.Е. Дмитриев-Кавказский создает рисуночный портрет Ф.М. Достоевского (перо, карандаш). Художник очень точно передает внешний облик писателя, не акцентируя особенного внимания на смысловой доминанте портрета. В работе нет преобладания ни лиризма, ни трагичности: перед нами человек с простонародной внешностью (напоминающей купца), погруженный в свои мысли, с характерным для Достоевского разрезом и прищуром глаз.
Фотографии Достоевского
Лучшим фотопортретом Достоевского считается работа петербургского фотографа Константина Александровича Шапиро (1879).
Другие воплощения Достоевского в портретах
Образ Ф.М. Достоевского находит свое многогранное воплощение и в изобразительном искусстве ХХ века (М.В. Рундальцов, М.Г. Ройтер, Н.И. Кофанов, С.С. Косенков, А.Н. Корсакова, Е.Д. Ключевская, А.З. Давыдов, Н.С. Гаев и др.).
На гравюре В.А. Фаворского Достоевский стоит перед столиком с кипой типографских гранок в руках. Он одет в длинный темный сюртук. На столике две высокие свечи в подсвечниках и стопка книг, на стене – две маленькие фотографии в рамочках. Высокая худощавая фигура писателя освещена справа. Художник точно воспроизводит известные по прижизненным портретам и фотографиям черты лица Достоевского: высокий крутой лоб, мягкие приглаженные волосы, длинная жидковатая борода, приспущенные надбровные дуги. Подобно Перову, художник психологически тонко отобразил Достоевского-творца, запечатлев его взгляд, погруженный в себя.
Живописный портрет Достоевского кисти К.А. Васильева – еще одно оригинальное изображение писателя. Достоевский сидит за столом, покрытым зеленым сукном, перед ним – лист белой бумаги, сбоку – горящая свеча с кровавой верхушкой пламени. Уникальность этого портрета состоит в том, что не только свеча, но также лицо и руки писателя словно бы излучают свет. И, конечно же, снова акцент сделан на особенный, устремленный в себя взгляд.